Укрепление связей на Шелковом пути — возобновление внимания Индии к Центральной Азии
Накрытые бархатом столы на 4-м Диалоге Индия-Центральная Азия в Нью-Дели, состоявшемся 6 июня 2025 года под руководством министра иностранных дел доктора С. Джайшанкара, отражали теплую атмосферу, в которой история и стратегия сошлись воедино.
Это мероприятие высокого уровня, в котором приняли участие министры иностранных дел Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана, ознаменовало собой нечто большее, чем дипломатический ритуал — оно продемонстрировало растущую решимость Индии скорректировать свою стратегическую позицию в регионе, который слишком долго формировался другими державами, сообщает Turan Online со ссылкой на Times of Central Asia..
Тем не менее, за обещаниями общего цивилизационного будущего и энергетических коридоров скрывалась неприятная правда о том, что Индия остается гостем, а не игроком на театре великих держав Центральной Азии.
Кроме того, внутренний социально-политический ландшафт Индии представляет собой заметные проблемы, которые непреднамеренно формируют авторитет ее внешней политики, особенно в глазах стран Центральной Азии. Сохраняющаяся напряженность в общинах, наиболее заметно проявившаяся в разделении между индуистами и мусульманами, спорном сносе мечети Бабри в 1992 году и политически мотивированном строительстве Рам Мандира, углубила восприятие религиозной поляризации. Такие внутренние события, хотя и являются в основном внутренними, находят отклик за пределами Индии, особенно в республиках Центральной Азии с мусульманским большинством, вызывая обеспокоенность по поводу инклюзивности и плюрализма в индийской модели управления. Одновременно напряженные отношения Индии с ключевыми соседями — Пакистаном и Китаем, а также все более нестабильная динамика отношений с Непалом, Бангладеш и Шри-Ланкой — укрепили региональный имидж раздора и непоследовательности. Эти внутренние и региональные сложности способствуют дефициту доверия, заставляя страны Центральной Азии с осторожностью относиться к долгосрочному стратегическому доверию к Индии. Для того чтобы Нью-Дели стал надежным партнером в регионе, устранение внутренних разногласий и представление последовательного, инклюзивного национального видения так же важно, как экономическая или дипломатическая поддержка.
Центральная Азия находится в центре древних торговых путей и современной геополитической конкуренции. Для Индии его значение двояко: регион является мостом в Евразию и хранилищем энергетических ресурсов, имеющих решающее значение для растущей экономики Индии. Но историческая связь Индии с Центральной Азией — через Шелковый путь, общее культурное наследие и духовные обмены — на протяжении десятилетий была омрачена географическими и политическими барьерами, в частности отсутствием прямого сухопутного доступа из-за Пакистана. Признавая эти ограничения, диалог продемонстрировал стратегический поворот. Индия подтвердила свою приверженность укреплению региональных связей через Международный транспортный коридор Север-Юг (INSTC) и порт Чабахар в Иране.
В то время как геополитическая нестабильность в Иране и Афганистане создает проблемы, акцент Индии на мультимодальных маршрутах демонстрирует прагматическую гибкость. В эпоху, определяемую устойчивостью цепочек поставок и многополярной геополитикой, подключение больше не является просто вопросом инфраструктуры — это валюта влияния. В ходе диалога также рассматривалась формирующаяся архитектура региональной безопасности. Предложение Индии о сотрудничестве в борьбе с терроризмом, наращивании потенциала и обмене разведывательными данными было своевременным и необходимым. Однако диалог сопровождался знакомыми воздержаниями, а именно: цивилизационные узы, общая судьба и многополярное сотрудничество. И все же за дипломатической хореографией скрывается мучительный вопрос. Может ли Индия выйти за рамки своей исторической роли культурной родственницы Центральной Азии и стать ее стратегическим доверенным лицом? История нашептывает предостережение.
Бремя истории: от Шелковых путей к теневым дорогам
На протяжении веков Великий Шелковый путь изобиловал индийскими специями, идеями и паломниками. Монголы, цари и Советы использовали его в качестве санитарного кордона или резервуара ресурсов. Средневековые связи Индии — буддийские монастыри в Балхе, суфийские ханаки в Бухаре — были культурным экспортом, а не политическими якорями. Святые суфии пересекали Памир. Но, как отмечает историк С.Ф. Дейл в книге “Индийские торговцы и евразийская торговля”, “это влияние было транзакционным, а не трансформационным», в то время как историк Фредерик Старр отмечает в книге «Утраченное просвещение«: «Интеллектуалы Центральной Азии когда-то формировали мировую науку и философию, но ее современная судьба была продиктована посторонними».
После 1991 года, когда возникли новые республики, в информационно-пропагандистской деятельности Индии приоритетным было культурное воссоединение — кафедры санскрита в Бишкеке, показы Болливуда в Душанбе, — в то время как Китай вложил 60 миллиардов долларов в инфраструктуру BRI, а Россия укрепила военное господство с помощью ОДКБ. Культурная столица Индии, несмотря на свою значимость, лишена материальных рычагов воздействия. Центральная Азия уважает индийскую философию, но инвестирует в китайские рельсы. Индия предлагала йогу и Болливуд — активы мягкой силы, но они не шли ни в какое сравнение с трубопроводами или энергией.
Мираж SWOT: самообман Индии
Несмотря на демократический статус Индии и культурную близость, география остается непреодолимым препятствием. Казахстанская нефть по-прежнему проходит более 8000 километров через Россию, чтобы достичь Гуджарата, в то время как широко разрекламированный порт Чабахар переваливает всего 6 миллионов тонн в год — по сравнению с китайским Гвадаром, переваливающим почти 50 миллионов. Узкие места в инфраструктуре носят не только физический, но и психологический характер. Блокада Пакистана — это нечто большее, чем проблема логистики — она укрепляет менталитет среднеазиатских элит, которые рассматривают Индию через призму цивилизационной усталости, как страну, борющуюся с внутренними противоречиями и неспособную утвердить последовательное региональное лидерство.
Проблему еще больше усугубляет продолжающаяся неэффективность Международного транспортного коридора Север-Юг (INSTC), протяженность которого, как предполагается, составит 7200 километров, но в настоящее время он функционирует только на 30%. Между тем, по сухопутным маршрутам Китая через Казахстан в настоящее время ежегодно перевозится более 1,5 миллионов контейнеров в Европу, что делает индийские проекты по соединению вялыми и перспективными, а не действующими.
Более того, даже там, где Индия демонстрирует многообещающие результаты, такие как инструменты цифрового управления, такие как UPI и Aadhaar, практические барьеры сохраняются. Дипломатический ритм Индии также вызывает вопросы. В то время как Индия прославляет свой принцип прозрачного взаимодействия, основанного на правилах, в восприятии Центральной Азии, сформированном постсоветской памятью и основанном на реалистических ожиданиях, наблюдается несоответствие. Литература и стратегические комментарии из региона выражают сомнения в надежности Индии. Министр иностранных дел С. Джайшанкар сам заявил, что “Некоторые друзья также могут быть более сложными, чем другие. Возможно, они не всегда разделяют одну и ту же культуру взаимного уважения или принципы дипломатического этикета». Он подчеркнул, что “друзья не всегда бывают черно-белыми, и дружба не будет линейной в развитии. Дружба также не является чем-то исключительным, особенно в многополярном мире”.
Как бы много Индия ни говорила о вечной дружбе, ее послы меняются каждые три года, а проекты застопориваются. Посланники Китая остаются здесь на десять лет — и добиваются успеха. Инициативе «Один пояс и один путь» может не хватать ясности, но ее материальное присутствие — через железные дороги, электростанции и рабочие места — неоспоримо. Напротив, такие знаковые проекты Индии, как газопровод Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ) 2009 года, стали хрестоматийными примерами бюрократической инерции.
По сути, сильные стороны Индии — ее демократия, цифровое мастерство и культурная дипломатия — притупляются системными слабостями, географической изоляцией, непоследовательностью действий и ненадежным соседством. Эта динамика, если ее не учитывать, не только снижает авторитет Индии в Центральной Азии, но и рискует упустить историческую возможность стратегического развития.
